Здравствуйте дорогие читатели газеты «Кордайский маяк». В этой статье хочу рассказать вам о жизни и творчестве выдающегося поэта, композитора, казахского народного акына Кенена Азербаева. Он является достойным продолжателем поэтических и песенных традиций Акан серэ, Биржан сала, Балуан Шолака, Суюнбая и Джамбула.
Чудесный акын и певец Кенен Азербаев 92 года прожил на границе гор и бескрайней равнины – там, где с юга сразу начинается Курдайский перевал, а с севера открывается безбрежный океан казахских степей. Здесь все ему было под стать: и горная высь, и степной простор, и свежесть горного ветерка, и чистота, и прохлада родниковой воды. И все это чувствуем мы в наполненных ароматом песнях Кенена Азербаева. Здесь ему дышалось свободно, привольно, здесь посещало его поэтическое вдохновение. Здесь и песня его лилась легко, непринужденно, как хрустальная вода родника Матибулак, которая поила всю жизнь счастливо дожившего свой золотой век старейшину народной поэзии и музыки.
Всякий раз, уехав ненадолго из аула в Джамбул, Алма-Ату, Москву, он рвался в родные пределы, в свой колхоз им.С.М.Кирова, в расцвет которого вложил много сил и энергии и в котором был безмерно любим и уважаем всеми.
Кто хоть раз видел Кенена при жизни, слушал его сердечную серебристого звона песню, тот никогда не забудет его необыкновенно обаятельного образа, чарующего воздействия его чудесных мелодий. Кенена знает вся страна, весь народ любит его замечательные песни, потому что, живя в колхозе у далекого Курдайского перевала, и языком своего искусства обращался ко всему советскрму народу, говорил о всей нашей социалистической Родине.
Раскинулась от края и до края
Земля моя, богатствами полна.
Тебе, народ, я песни посвящаю,
Пока звенит домбры моей струны.
Когда по радио передаются песни Кенена Азербаева, и как автор текста, то есть поэт, и как автор музыки – композитор, и как певец-исполнитель, и даже как аккомпаниатор выступает сам Кенен. Объясняется это просто. Дело в том, что Кенен – акын. А акын – это представитель универсального литературно-музыкального, театрально-драматического народного искусства казахов, представитель веками складывавшейся своеобразной синкретической формы казахского песенно-поэтического творчества. Форма эта связана с ярчайшими именами: Джамбул, Биржан сал, Ахан серэ, Балуан Шолак, Жаяу Муса, Асет, Естай, Шашубай, Тайжан, Нартай и другое. Дореволюционному, да и советскому, казахскому слушателю каждый из них мог бы заменить – и заменял – целое театральное представление. Продолжателем традиций этой вот школы акынов и явился народный акын Кенен Азербаев.
Акын-патриот, сын казахской бедноты, родился в дырявой пастушьей юрте в 1884 году в местности Матибулак нынешного Кордайского района Жамбылской области.
Родители, да и вся родня Кенена, были потомственными кедеями-батраками. У них было общее прозвище – «Бес жаланаяк», то есть «Пятеро босых». Отец Кенена Азербай был акыном, мать – певицей, но развивать таланты не было возможности – нужда, батрачество, неграмотность. Мать умерла, когда Кенену было семь лет. Отец пас овец бая Аймена, мальчик Кенен пас ягнят. С одиннадцати лет бай перевел мальчика на овечью отару. Это очень нелегкое дело в мальчишеском возрасте – голодным, оборванным, бесприютным пасти в степи отару.
Первая песня Кенена – это стон, вырвавшийся из груди, это проклятие богачу – баю, это жалоба на горемычную сиротскую судьбу.
Песня называлась «Ри,қойым» (так кричит пастух, гоняя отару) и в ней звучали слова обиды и ранней, казалось бы, безнадежной печали:
Но припев – обжигающий непокорностью, если еще не классовой ненавистью, то уже, безусловно, батрацкой злостью к бездушному хозяину:
В кошаре или у речки
Чтобы вас волки задрали
Или чума взяла!
Однако душа у маленького Кенена нежная, отзывчивая, тянущаяся к добру. Тучи. Холод. Сырость. Тяжело Кенену под открытым небом в степи с байской отарой. Но наступает утро, проглядывает солнце, слышно серебристое пение жаворонка и мальчик акын слагает трогательную лирическую песню «Бозторғай» («Жаворонок»):
Ты все поешь в небеса
О жаворонок свободный!
А я брожу по земле,
До поздней ночи голодный.
Нет коня у меня,
Палка вместо коня…
Это улыбка сквозь слезы, душевное здоровье, жизнеутверждающий оптимизм, надежда, что впереди не все мрачно, что солнце и песня жаворонка – это символы добра на земле.
Пешком, с палкой-ярлыгой бродил юный пастух за чужой отарой. И как всякий пастух, молодой Кенен мечтал о коне. Ведь на коне и пастух выглядит джигитом, да и много легче, на коне, и овцы послушней, и волки не страшны. Только в шестнадцать лет сел Кенен на коня. Но что это был за конь? Он мечтал о скакуне, а получил от бая-хозяина бесхвостового конька, каких именуют обычно клячами. Кокшолак звали этого конька-горбунка, что по-русски означает Сивый-Куцый.
Байские сынки презрительно отплевывались, увидя клячу Кенена, а белозубые девушки не скупились на насмешки.
Но вот пример того, что поэзия даровитого акына рождалась самой жизнью.
Кенен сложил шуточно-сатирическую песню о своем одре, о своей кляче, о своем куцем коньке, состязаясь в острословии с байской дочерью Шалипой. Увидев торжественную ярко-красочную свадебную процессию девушек, пастух Кенен подъехал к ним на своем Кокшолаке, лишенном хвоста и гривы. Несмотря на неприглядный вид лошаденки и своей оборванной одежды, смелый юноша навязал гордой байской дочери Шалипе шуточный айтыс-диалог, на что та грубо ответила указанием на его бедность и жалкое положение.
Подо мною меринок мой сивый,
Ни хвоста у меринка, ни гривы.
Только это, девушка, неважно –
Сам зато: я веселый и счастливый! –
звонко пропел Кенен в ответ на ее высокомерие. А на очередную насмешку байской дочери он выпалил:
«Хоть ты, байская дочь, и спесива,
В девках ходишь, потому что некрасива!
Надо мной, пастухом, не насмехайся –
И хорош и умен я на диво!»
У молодого акына хватило оптимизма, душевного здоровья, жизнелюбия, стойкости характера, чтоб смеяться и перебирать струны домбры в ответ на издевки и насмешки бездушной богачки. И не горечь, а удаль, бодрость, ирония звучали в его припеве:
Ох-ох, ох-ох,
Чтоб ты издох!
Давай, Кокшолак,
Шагай Кокшолак,
Чтоб на тебя напала
Сибирская язва!
Интересно отметить, что эти две песни – лирическая «Бозторгай» и шуточно-сатирическая «Кокшолак» популярны в народе и до сих пор, хотя сложены они Кененом более ста лет тому назад.
В ту давнюю пору они были еще популярнее, ведь песни были злободневными, а бай Аймен и его дочка – это не выдуманные, а известные тогда в округе люди.
Вероятнее всего, в самом начале двадцатого века Кенен, сын Азербая, внутренне осознал себя акыном-профессионалом, поверил в свой песенный дар, нашел самоутверждающие слова:
Я приехал, чтобы петь, друзья, для вас,
С давних пор я гость желанный на пиру.
Перед смертью старший брат мой Сарыбас
Мне вручил, как завещание, домбру!
Высоко кружил над скалами орел,
Широка была дорога у орла…
Под шестью жердями детсво я провел,
В поднебесье меня песня подняла!
Талант Кенена признала степь. И не только родная казахская, но и соседняя киргизская.
Тогда Кенену исполнилось восемнадцать лет. В Киргизии справляли ас – поминки по манапу Шабдану Жантаеву. На ас пригласили не только киргизских акынов, но и казахских – из Семиречья, с берегов Сырдарьи. Конечно, не всех, а лучших, уже известных. Наряду со знаменитым Джамбулом был приглашен и юный Кенен. Так произошла встреча – впервые и на всю жизнь – учителя с учеником. Джамбул выступал в айтысах, вышел победителем и получил премии. Но и юный Кенен выступил на асе с импровизацией «Люди, вы послушайте меня!» и получил подарок-поощрение. Так пастух превратился в акына.
Кенен разъезжал по всему Семиречью и, непрырывно и упорно учась у Джамбула, покорял аулы своим песне-творческим и исполнительским мастерством. Имя его стало известно за пределами Семиречья. Знаменитый собиратель казахского музыкального фольклора А.В.Затаевич включил в свой сборник «1000 песен казахского народа» «Песню Сарыбаса», сложенную Кененом Азербаевым. По словам Затаевича, «эту песню передал человек, услышавший ее от известного народного певца Алма-Атинского уезда Кенена». За первое пятилетие двадцатого века Кенен, сын Азербая, сложил много песен: наиболее известными из них стали лирическая, славящая чистоту любви и верности, песня «красавица Мартай», песни о суровой и нежной красоте родного края «Ой, джайляу» и «Кызылкайнар» и гражданская, клеймящая несправедливость, песня «Жайсан».
Формирование в лице Кенена акына с универсальным талантом – явление не случайное, а вполне естественное и закономерное. Кенен родился и вырос в Джетысу (Семиречье), где были популярны и любимы целые плеяды акынов, певцов, кюйши, мастеров ораторского искусства, таких, например, как акыны Суюнбай, Бактыбай, Майкот, Кулмамбет, Джамбул, Сарыбас, кюйши Канадан, ораторы Кабан, Клышбай, Тлемис, Кебекпай, Ногайбай, Сапак, Больтрик. Здесь же блистали искусством поэтического слова акыны-девушки Айкумис, Латипа, Улбике, Альмен, Жанылдык. Сюда приезжали из Центрального Казахстана Шоже, Балуан Шолак, Асет. Кенен с детства слышал, знал этих мастеров, воспитывался на их произведениях. Ближе всех он был вначале Асету и Сарыбасу. «Песне я учился у Асета,- говорил Кенен, — стихам – у Сарыбаса». В стихотворении «Мои наставники» в 1914 году Кенен воспроизводит свое стремление служить песней народу и акынскую учебу с автобиографической точностью. Нетрудно поэтому установить существенные моменты начального этапа жизни акына: бедные родители, как и сын, обладали поэтическим и певческим талантом. Первым учителем его был знаменитый акын Сарыбас, и позднее юный Кенен подражал акынам-певцам Шашубаю и Балуан Шолаку, попал под влияние могучего Токтогула и Калмырзы, особенно же он почитал великого Джамбула, песни которого казались ему громами над степью.
В 1916 году социально созревший, узнавший историю родного народа Кенен Азербаев принял активное участие в восстании семиреченских казахов, возглавляемом его земляком Али Нургожаевым и Кыргызбаем.
Кенен был не только повстанцем-сарбазом, но и певцом в стане воинов. Обнаруживая ясное политическое понимание социальных противоречий, целенаправленности классовой борьбы и стремления бедноты к освобождению от гнета белого царя и степных магнатов, Кенен сложил гневные, темпераментные, боевые песни. «Восстань!», «Шестнадцатый год», «Где ты, родной народ?», «Соловью», «Восстание шестнадцатого года». После подавления восстания Кенен не раскаялся, не капитулировал, а создал эпические революционные поэмы «Али батыр» и «Кыргызбай», героями которых стали руководители восстания.
В Семиречье свирепствовали карательные отряды, Кенену пришлось, избегая преследования, уйти за перевал в соседнюю Киргизию, где он скрывался в кибитке киргиза Масимхана, которому он посвятил песню дружеской, нежной благодарности.
В Киргизии встретился с известными акынами Токтогулом и Калмырзой. Там Кенен сложил несколько песен, отразивших чувство братства киргизского и казахского народов.
Вернувшись в родные места после победы Октябрьской революции, Кенен сразу же включился в активную общественную деятельность, участвуя в установлении и укреплении Советской власти.
В 1921 году его избрали в ревком, семь лет подряд он работал председателем аулсовета, и вместе с тем воспевал победу Октября, великого вождя Ленина, новую народную власть Советов, свободу кедеев (бедняков), равноправие женщин, а к концу двадцатых годов всецело возвратился к своей основной – поэтическо-композиторской, песенно-исполнительской деятельности.
В советский период Кенен еще более сблизился с Джамбулом, и великан народной поэзии признал его любимым своим учеником. Конечно, Кенен много, плодотворно, упорно учился у Джамбула песнетворческому искусству, но было бы ошибочным считать Кенена подражателем,эпигоном Джамбула.
Акын Кенен Азербаев – это яркая поэтическая индивидуальность, своеобразный талант, степной самоцвет.
Если Джамбул – эпичен, оркестрово-торжественен, патетичен, его гражданский пафос величав, звучит порой,как ода, его голос страстен, темпераментно-могуч, то любимый его ученик- прежде всего лиричен, до нежности мягок, голос его задушевен, согрет человеческой теплотой. Простоте, народности учился Кенен у Джамбула, и ученье пошло ему впрок. В 1936 году Кенен вместе с Джамбулом принял участие в Первой декаде казахской литературы и искусства в Москве. Он ездил с Джамбулом в Москву, на Кавказ. Недаром одну из своих лучших поэм 88-летний акын посвятил Джамбулу, когда отмечалось 125-летие со дня его рождения. Джамбул и Кенен жили душа в душу. Хорошо сказал об этом поэт Абдильда Тажибаев, один из литературных секретарей Джамбула: «Кенен считал Джамбула не только старшим коллегой, но и наставником. Порою, когда усталый Жаке откладывал свою домбру, ее брал Кенен и продолжал петь. Он был полностью, безраздельно верен традициям Джамбула, который вдохновенно, с эпическим размахом славил нашу могучую Родину. Он не только поэт-певец, но и жыршы-эпик. И думаю, можно с полным правом сегодня сказать, что Кенен и Джамбул – это две струны одной домбры».
М.ОСПАН
