На фоне падающих доходов люди идут в банк, ломбард или за микрокредитом под высочайший процент, и всё туже затягивается петля у тех, кто пытается обслуживать три-четыре кредита. Пока никто не может точно предсказать, чем закредитованность обернётся для экономики и что ждёт тех, кто оказался в долговых ямах.
Своим мнением относительно истинного масштаба проблемы в интервью Informburo.kz поделилась социолог исследовательского центра PaperLab Камила Ковязина.
– Больше всего кредитов у представителей самых бедных слоёв населения. О чём думают эти люди, когда идут за новым кредитом? Почему люди так хотят заиметь то, что им не по карману?
– Да, чаще всего кредиты берут люди с низкими доходами. В этом и ответ. У людей с высокими доходами нет необходимости брать потребительские кредиты даже на какие-то крупные покупки. У них есть возможность делать накопления, инвестировать, и таких людей, по данным Нацбанка, в стране лишь 10-15%. Остальные накоплений не имеют.
Таким образом, большинство людей живут от зарплаты до зарплаты, все траты расписаны. И если случается какой-то форс-мажор: сломался холодильник, заболел ребенок, похороны, то иного выхода, кроме как взять кредит, нет.
Тут ещё играет роль то, что родственные связи становятся всё более слабыми, и если раньше можно было рассчитывать на финансовую или натуральную (в продуктах) поддержку от большой семьи, то сейчас такое случается всё реже. Чаще всего людям приходится рассчитывать только на себя.
– Набрать новых кредитов, при том что не могут расплатиться с теми, что уже имеют, это значит рассчитывать на себя?
– Помимо форс-мажоров играет роль и то, что люди с низкими доходами, как правило, заняты неформально или работают за сдельную ежедневную зарплату. В таком случае даже отсутствие работы в течение недели уже лишает их средств к существованию, возможности купить даже хлеб или, к примеру, уголь. Поэтому я склонна считать, что руководствуются такие люди не какой-то моралью или убеждениями, а необходимостью.
– Людей с кучей кредитов в обществе называют «халявщиками», думающими только о сиюминутной выгоде.
– Конечно, есть и те, кто берут кредит не на какие-то реальные потребности, а на новые телефоны, хотя по сути не могут их себе позволить. На мой взгляд, это связано с тем, что у нас ещё не развита финансовая культура. В 90-х годах после Советского Союза мы столкнулись с невиданным изобилием товаров и продуктов, а в 2000-х мы поняли, что можем получить многое из этого сразу, даже если не имеем достаточно денег для этого.
Люди просто ещё не умеют планировать, считать наперёд и всё ещё не напотреблялись этого изобилия.
В европейских странах уже начали отходить от такого необдуманного потребления, стали выбирать некрасивые, но экономичные и экологичные машины, стали выбирать марки одежды, которую можно носить как можно дольше. Мы к такому ещё не готовы.
– Когда говорят про чрезмерную закредитованность населения, вину сваливают на низкий уровень финансовой грамотности заёмщиков, но банкиры управлять деньгами умеют, почему же допускают такую ситуацию? Кто в большей мере должен быть в ответе за последствия принятых финансовых решений?
– Хороший вопрос. Банкиры деньги считать умеют и считают. У нас банки снижают риски плохих кредитов двумя способами: одни банки на этапе скоринга отсекают потенциальных неплательщиков, в таких банках получить кредит крайне тяжело; а другие банки – дают кредиты почти всем, даже если у них уже много займов, но риски неоплаты закладывают в проценты. Поэтому в некоторых банках ставка потребкредитов составляет до 50% годовых, когда в тех, где кредиты получить сложнее – она составляет 22-25%. Получается, нагрузку за неплательщиков несут на себе те, кто берёт в этих банках и всё-таки платит.
Кто на самом деле должен нести ответственность? Сложно сказать. Система работает так, что
кредитные менеджеры заинтересованы в оформлении как можно большего количества кредитов, потому что им за это идут бонусы к зарплате, а риски несут не они и, конечно, не банки. Никакого наказания за большую долю плохих кредитов им не будет.
– По мнению экономистов, есть риск, что на рынке потребительского кредитования надуется пузырь, который рано или поздно лопнет. На взгляд социолога, к чему это может привести?
– Если это произойдёт, то, скорее всего, будут закручиваться гайки в отношении банков. Уже сейчас их обязали проверять на наличие незакрытых кредитов (не знаю, насколько они выполняют это правило). А если пузырь лопнет (я не знаю, насколько корректно использование слова «пузырь»), то всем банкам придётся ужесточить условия выдачи кредитов.
Проблема в том, что у нас активно развиваются микрокредитные организации, которые работают в серой зоне и даже, возможно, в связке с организованной преступностью.
Они могут выдать деньги без проверки доходов и наличия кредитов, но у них очень высокая ставка и они, как правило, в курсе места проживания людей. Учитывая, что довольно много людей берут кредиты от безысходности, они, возможно, будут обращаться к таким организациям.
– Принятие закона о банкротстве физических лиц затягивается, хотя о суперважности этого документа говорят почти десять лет. Почему? Политики не понимают социальную проблему закредитованности?
– Во-первых, думаю, действительно не понимают. Для депутатов это слова, которые они при всем желании не могут прочувствовать в полной мере. Это не осуждение, а констатация факта.
Во-вторых, возможно, у нас нет понимания, что должен в себя включать закон о банкротстве. Ведь это не просто списание долгов, это должны быть целые стратегии выведения человека из статуса банкрота.
